В списках конвоя Его Императорского Величества с 1811 года по 1911 год, напечатанных в 1911 году в Санкт-Петербурге, на страницах 216 ? 217 значатся имена наших предков-ингушей, служивших в разные годы в этом почетном дивизионе.

Под грифом "Черноморский дивизион конвоя Его Императорского Величества" с 8 сентября 1843 года по 12 апреля 1865 года значатся:

1. Корнет Малсаг Уцигов Долгиев - 4 февраля 1852 года переведен с оставлением в Кавказском корпусе. Будучи штаб-ротмистром, 10 февраля 1858 года исключен из списка, убитый горцами в 1857 году.

2.Корнет Кагерман Акмурзиев - зачислен 18 сентября 1846 года и отчислен в Кавказский горский полуэскадрон корнетом по кавалерии.

3.Корнет Мочко Ужахов - зачислен 2 ноября 1846 года, переведен в Кавказский корпус по армейской кавалерии.

4.Поручик Магомет Дударов - зачислен 5 декабря 1846 года, переведен 10 июня 1850 года в главный штаб по военно-учебным заведениям. 15 апреля 1856 года ? полковник, командир полка.

5.Корнет Гаирбек Мальсагов - зачислен 17 марта 1848 года, переведен 15 апреля 1856 года полковником в отдельный Кавказский корпус.

6.Корнет Инал Дударов - зачислен 13 августа 1853 года, переведен 11 ноября 1853 года поручиком по армейской кавалерии.

7.Тембулат Дударов - зачислен 17 апреля 1858 года, переведен в лейб-гвардию 31 марта 1867 года, исключен из списков как умерший.

8.Поручик Бунухо Базоркин - зачислен 11 июля 1864 года, переведен в лейб-гвардию Кавказского эскадрона 9 февраля 1874 года, полковник по кавалерии.

Из этого списка конвоя Его Императорского Величества мы узнаем имена первых офицеров Российской армии, выходцев из ингушей, которые получили и светское, и военное образование после вхождения Ингушетии в Россию и основания Владикавказской крепости.

Это говорит о том, что с первых дней вхождения в состав России наши предки включились в активную жизнь как полноправные жители Российской державы.

Из исторических документов хочется привести копию докладной майора Долгиева, которую он написал на имя начальника Терской области 9 октября 1869 года:

"До основания города Владикавказа, когда наша фамилия Долгиевых выселилась из гор, отстаивая это место вместе с другими одноплеменниками своими силою оружия от жителей разных племен, род наш положил здесь оседлость. О чем свидетельствует и теперь существующий сад, заведенный родным моим дядей капитаном Тотико Долгиевым (родной брат Уцига Малсага. - М. А.), принадлежащий ныне полковнику Семенчевскому, вблизи кирпичных заводов. Спустя несколько десятков лет после того, как с появлением здесь русских войск и с основанием резиденции на месте расположения Владикавказа, родным моим представился случай радушно встретить русское оружие, и с тех пор они начали жить под покровительством русского правительства, оказывая со своей стороны всевозможные услуги ему, несмотря на тогдашнее положение края.

Таким образом, по преданности Правительству фамилии Долгиевых в русской службе находились мои родные дяди капитан Тотико Долгиев, ротмистр Малсаг Долгиев, убитый в жарком бою в 1857 году на левом фланге, и поручик Эльмурза Долгиев и три двоюродных брата юнкера Уди, Карамурза и Толхи Долгиевы, которые удостоились получить монаршие милости за их преданность и оказанные военные отличия...

Принадлежа происхождением фамилии Долгиевых и гордясь воспитанием в Павловском кадетском корпусе, я всегда осознавал в службе моей признательность русского правительства и состоял более 22 лет на действительной службе, проведенной большею- частью в боевой жизни, а именно в Турецкой кампании и на правом фланге до покорения абадзеков, где служба моя удостоена личного внимания Его Императорского высочества Главнокомандующего Кавказской Армией..."

Из этого небольшого документа, написанного рукой царского офицера, выходца из ингушской фамилии Долгиевых, наглядно видно, что далеко до основания здесь крепости Владикавказ, предки его вместе с другими соплеменниками "отстаивали эти земли и положили оседлую жизнь".

Эти слова из письма очень созвучны доводам историка XVIII века Буткова, что с "незапамятных для нас, русских, времен в Тарской долине проживали ингуши". Подтверждает это в своей "Кавказской рукописи" и царский офицер Иоганн Бларамберг: "Граница области, населенной мычкизами (так называли вайнахские племена в те времена путешественники. - М. А.), на западе проходит по верхнему течению Терека".

Тот же Бларамберг в своей рукописи от 1834 года о границах Осетии сообщает, что граница проходит по левому берегу реки Терек.

Газета "Терская жизнь" 4 апреля 1914 года под заголовком "Оскорбление предков" писала: "Вчера в городскую управу явились три чеченца: Заурбек Дзауров и братья Долгиевы с просьбой принять меры к охране могил их предков. На участке кирпичного завода Аликперова есть старое мусульманское кладбище. Владелец завода копает глину для кирпичей поблизости и добрался до могил. Одна могила уже разрушена. На этом кладбище похоронены, между прочим, знаменитые воины, три брата - офицеры Уцкиевы. Все они погибли в бою с врагом. Место, занятое кладбищами, и все окрестные участки принадлежали когда-то роду Уцкиевых..."

Из этих строк газеты мы узнаем, что на участке кирпичного завода есть старое мусульманское кладбище, где покоится прах знаменитых воинов братьев Долгиевых: Уцига Малсага, Тотика и Эльмурзы.

Уцига Малсаг погиб, как мы знаем, в жарком бою под Чахкири в 1857 году, а его братья Тотико и Эльмурза, офицеры, мстили за гибель своего незабвенного брата, убитого горцами.

Да, во Владикавказе покоятся древние наши предки, и те, кто всю свою жизнь до последнего дыхания дрался за право жить россиянами.

Уцига Малсаг Долгиев - так он зовется в официальных исторических документах, Наьсархой Малсаг - в героических песнях чеченцев, Уцига Малсаг - в песнях на его маленькой родины Ингушетии.

Нашим соотечественникам генералу Сафару Мальсагову и полковнику Берду Котиеву посвятил их сослуживец русский поэт поэту "Уциг Малсаг", где есть такие строки:
Друзья, прекрасною порою
По Ингушетии бродя,
Я слышал давнее былое,
Полет фантазии следя...

Поэма была напечатана в журнале "Горский вестник" (Владикавказ. 1924. № 2). В песнях, посвященных Уцига Малсагу, восторженно описываются его красота, храбрость, обходительность.

"Строен, как Уцига Малсаг", - говорят и теперь в Ингушетии. Наряду с Орцха Карцхалом, основателем Назрани, Уцига Малсаг - один из любимейших и популярнейших героев ингушских народных песен.

Колой Кант - сказочная личность - сторожил, по преданию, вход в Ассиновское ущелье.

Хронологические противоречия песни, соединяющей в одном периоде времени этих двух героев, - явление нередкое в народном песенном творчестве. И ингушская поэзия не является в этом исключением.

Как видно из вышесказанного, песни разных народов, легенды на русском, чеченском и других языках, песни самих ингушей не обошли вниманием Уцига Малсага.

Итак, что известно о славном сыне Ингушетии Уцига Малсаге?

Знают все, что он был наделен редчайшей мужской красотой (благо сохранилась его фотография), что это был человек высокой чести, достоинства, в полном смысле этого слова, человек высшей пробы этического, нравственного и физического совершенства.

Никто из его современников не мог сравниться с ним в умении вести кавказское застолье, в умении тактично и красноречиво острословить в любом обществе, в умении гарцевать на лошади (он на своем скакуне выигрывал все призы), в силе, красоте и ловкости.

Одним словом, он был совершенство самой природы в образе красавца-мужчины, в образе кавказского богатыря, совершенный образ нарта из ингушского древнего эпоса, такой, как Колой Кант, Сеска Солса, Села-Пер1ий, К1инда Шоа, Пхьагал-Баьрий и другие.

Даже Шамиль, увидев тело убитого из засады богатыря, удивленный его невиданной красотой и совершенством, упрекнул наиба Саадулу Батыгова: "Как поднялась рука убить такого человека?" - и разжаловал его до рядового.

Эти общие скупые сведения, сохранившиеся в памяти народа, дополняются преданиями о поездке Уцига Малсага в Кабарду на слет княжичей, устроенный кабардинским князем в честь своей красавицы-дочери. Скорее всего, такие слеты молодых джигитов-богатырей устраивались для демонстрации не только их силы и ловкости, но и красоты княжеских дочерей.

Ниже приводим одно из таких преданий.

У одного кабардинского князя выросла дочь невиданной красоты. Она была на выданье, и ее отец подыскивал достойного джигита для своей дочери.

Будучи дочерью высокочтимого в Кабарде князя, сестрой целой дюжины братьев, наделенная от природы редчайшей красотой, она была очень гордой, как говорится, знала себе цену. Никто не был мил ее сердцу, и по этой причине княжичи боялись засылать сватов к ее отцу.

Отец ждал, когда отыщется среди молодых князей тот, который будет мил сердцу его любимой дочери, и был готов породниться с ним, чтобы осчастливить свою единственную дочь-красавицу. Для этого он решил пригласить молодых князей Кабарды на молодежный праздник, где будут проходить скачки на лошадях и другие соревнования. Авось кто-то из них понравится дочери.

Весть об этом докатилась и до соседней Ингушетии. Однако у нас никогда никаких князей не было, поэтому мало кто обратил внимание на такое приглашение. Многие скептически говорили, что нам нет до молодежного праздника дела, но Уцига Малсаг решил во что бы то ни стало принять в нем участие. О своем решении он поведал матери:
- Нани, кабардинский князь на днях устраивает молодежный праздник в честь своей дочери, приглашает княжеских сыновей всех народов Кавказа. Хочу принять участие в этом празднике как представитель ингушского народа. Как считаешь, ехать мне или нет?
-Счастливой дороги тебе, мой мальчик. Он-то приглашал княжеских сыновей, но мы-то не князья, у нас, у ингушей, никогда их не было, тебя могут не допустить, когда узнают о том, что не князь. У тебя могут возникнуть трудности по соблюдению княжеского этикета. Если ошибешься - тогда позор ляжет не на тебя и наш дом, а на весь народ ингушский. Лучше лишиться всего, чем допустить ошибку, порочащую свой народ. Лучше бы нам спокойно жить без этого, но если ты решил, сынок, счастливой тебе дороги!
-Нани, у нашего народа есть пословица: "Пусть не родится недостойный сын, а если родится, пусть не доживет до вечера". Я еду туда не ради личной славы или выгоды -хочу добиться славы своему народу. Мы хоть и не князья по званию, но по достоинству каждый из нас равен князю. Я заслужу славу для своего народа. Не допущу, чтобы этот слет прошел без представителей моего народа. Мне не присуще яканье, но докажу, что я не хуже любых других.

Патриотические чувства сына были по душе матери, и она начала собирать его в дорогу. Кормила и готовила его скакуна. Уложила ему на дорогу все необходимое. Провожая его, пожелала удачи и возвращения со славой победителя всех состязаний.

Когда Малсаг после длинного пути добрался до Кабарды - места предстоящих торжеств, увидел, что народу собралось видимо-невидимо. В душе зародилось сомнение: могут и не обратить внимания. Но княжеские люди достойно встретили его, поинтересовались, откуда он и кто, и тревоги его прошли. По тому, как радушно встречали его хозяева и какой ему оказали почет, ему казалось, что они, князья, никак не могли обойтись без него. Конь его был облачен в такую красивую сбрую, да и сам ездок был такой привлекательной внешности, что вся многотысячная толпа не могла оторвать глаз от него, он стал центром внимания всех.

После приветственной речи коня отвели к коновязи, а Малсага по кавказскому этикету старались посадить на самое почетное место. Он как знаток обычаев кавказцев сел только на то место, которое соответствовало его возрасту и положению гостя.

Своим поведением он показал себя как человек высокой чести, нравственного совершенства и морали. За каждым его словом, за каждым движением, за всем его поведением зорко следила княжеская дочь, которой он понравился больше всех других с первого же взгляда.

Гостей усадили за праздничный стол, подали разные кушанья. Малсаг заботился о старших, подкладывая им лучшие куски, сам же начал есть тогда, когда все его окружающие дружно и увлеченно принялись за еду. Малсаг придерживался приличия и нормы.

Уциг умело поддерживал беседу, выдерживал полную грацию поведения за таким столом для почтенных гостей.

Княжеская дочь внимательно следила, как едят, какой манере поведения придерживаются гости, наконец, ее взор задержался на Уциге Малсаге: он был на высшей ступени совершенства.

Не остались без внимания гостей и княжеской дочери и слова благодарности за угощение, сказанные так душевно и тепло Уцига Малсагом в адрес хозяев. После всего этого Малсаг в вежливой форме попросил разрешения встать из-за стола у тамады, подошел к столу, где сидели кабардинские старейшины, сказал им все, что требовалось в таких случаях по общекавказскому этикету, пожелал им долгой жизни, дабы своей мудростью и наставлениями они учили жизни молодых.
- Дай бог, - сказал он в заключение, - чтобы на радость и счастье нам, молодым, вы всегда были рядом с нами и учили нас жизни, передавая нам свой богатый опыт.

Затем он подошел к играющим детям и одарил их деньгами, ласкал их. Его культурой поведения, обходительностью со всеми, его привлекательной внешностью и красотою восхищались все без исключения. Когда в честь гостя из Ингушетии сыграли ингушскую мелодию, он пустился в танец плавно, будто его несла по земле какая-то волшебная сила, а он, со своей гордой и красивой фигурой, будто плыл по пространству, ведомый этой загадочной силой. Он парил в танце, чаруя всех.

Перед скачками на лошадях Малсаг гарцевал на своем скакуне под ингушскую мелодию, преодолевая препятствия, на полном скаку выполняя сложные трюки. Он это делал настолько грациозно и красиво, что княжеская дочь воскликнула:
- Во всем ты взял верх, славный джигит из Ингушетии.

При этих словах она подняла вверх правой рукой золотой кубок с питьем. Последним испытанием для гостей был сам ночлег. Они должны были состязаться в культуре поведения во время пребывания в гостях в ночное время: как они ложатся спать, как ведут себя во время сна, как встают, как обращаются с постелью, как умываются и т. д.

Уцига Малсаг ложился последним. Сняв сапоги, бешмет, шапку, не снимая пояса, поставив локоть правой руки на подушку, подпер голову рукою и в таком положении спал. Ночью была сыграна ложная тревога. Малсаг выскочил из дома и поймал "нарушителя", гости даже не проснулись. После тревоги он снова лег в постель в той же позе. Глубокой ночью княжеская дочь тайно обходила гостей и смотрела, кто как спит.

В ту же ночь она сказала матери, что выйдет замуж только за Уцига Малсага, если так даст бог. На рассвете, еще до того, как все встали, он умылся, побрился и оделся - будто он и не спал и не раздевался.

Когда все гости встали, умылись, позавтракали, им было устроено веселье ? танцы. После танцев княжеская дочь должна была преподнести бокал своему избраннику. Искрометнее вчерашнего станцевал Уцига Малсаг. Все были поражены грацией, тактом, манерой его танца. Кончились танцы, и княжеская дочь-красавица преподнесла ему золотой кубок и рог как почетный бокал своему избраннику.

Уцига Малсаг в ответной речи сказал:
- Дороже всего богатства на свете я ценю бокал -почета, поданный мне княжеской дочерью, тем более что меня она избрала из всех достойных сынов Кавказа, которые здесь присутствуют, хотя я мало чем заслужил ее выбор. Разрешите мне этот золотой кубок преподнести старейшинам Кабарды, а рог - тамаде присутствующих здесь гостей. От себя я дарю княжеской дочери золотое ожерелье. Я всех вас благо дарю, а особенно княжескую дочь, за почет, оказанный мне как представителю ингушского народа. Все гости начали его поздравлять, и он понял, что княжеская дочь достанется ему в жены. Уцига Малсаг попросил слово и начал говорить:
- Не будем спешить, у нашего народа есть пословица:
"Слишком быстрая речка не доходит до моря". Сегодня в гостях у князя находятся сыновья богатых и состоятельных князей, я же сын рядовой горской семьи и не могу ввергать княжескую дочь в тяжелую жизнь сельского жителя. Если судить по тому, как она желанна и любима моей душе, то я бы не променял ее ни на какие блага земли. Желаю вашей дочери большого семейного счастья и благополучия. Спасибо вам за все. В ответ на это кабардинский князь сказал:
- Если в вашем народе все простые люди такие же, как ты, то у вас все князья. Дай бог, чтобы таких джигитов, как ты, было побольше в каждой ингушской семье.

Из всех дошедших до нас преданий о славном сыне ингушского народа Уцига Малсаге самым, распространенным является рассказ о путешествии его верхом на коне в Петербург к императору Александру II с целью отстоять свои права, честь и достоинство от посягательств царских чиновников. Вот текст этого предания.

Это произошло во Владикавказе в 50-е годы XIX столетия. Офицер русской армии, ротмистр кавалерии Уцига Малсаг Долгиев, как обычно, утром ехал к месту своей службы. На одной из улиц Владикавказа он повстречался с приставом города, который двигался в окружении свиты вооруженных жандармов. Увидев лошадей, на которых ехала свита, лошадь Малсага заржала как раз в тот момент, когда ехавший впереди пристав почти поравнялся с ним. Пристав это принял за оскорбление его чести и ударом шашки поранил верхнюю губу скакуна, на котором ехал Малсаг. Естественно, последний возмутился. В ответ на это пристав ударил ладонью по лицу Малсага. Это была пощечина - оскорбление, которое можно было смыть только таким же ответным действием. Ни стрелять, ни драться с ним, сопровождаемым вооруженной свитой жандармов, Малсаг не мог, но и простить оскорбление, забыть он тоже не мог. В душе он поклялся отомстить приставу за нанесенное оскорбление чести.

Малсаг решил поехать по этому поводу в Петербург, к самому царю Александру II, Доехать туда он мог только верхом на лошади. У лучших ветеринаров он вылечил свою раненую лошадь, кормил, тренировал и готовил ее в дорогу.

О конфликте с приставом и решении ехать в Петербург он рассказал своей матери. Мать задумалась над словами сына, затем сказала:
- Пристав - высокопоставленный чиновник, вся власть на месте в его руках, у нас нет сил спорить с царскими властями. Сын мой, если ты поспешишь отомстить и совершишь какой-нибудь опрометчивый поступок, ты пропадешь ни за что. У нашего народа есть пословица: "Терпением преодолеваются высоты гор, спешка губит душу". Все надо делать разумно, с расчетом и терпением. У нашего народа есть еще другая поговорка: "Непрощенная кровь - отомщенная кровь". Наберись терпения, сын мой, придет твой час, и ты отомстишь за нанесенную обиду. Малсаг выслушал внимательно мать и сказал ей:
- Нани, ты говоришь правильно, но у нашего народа есть и другая поговорка:

"Треск, который не раздался во время падения подрубленного дерева, не может раздаться после его падения". Острота случившегося затушевывается с каждым днем. Да и злые языки не остановишь. Потерянную честь потом не восстановишь. Решил я действовать, как ты советуешь, с умом, терпеливо и расчетливо, наверняка. Отомщу за нанесенное мне оскорбление - замолчат злопыхатели и сплетники, честь моя будет восстановлена в полной мере.
- Сын мой, поделись мыслями, как ты решил это сделать?
- Я уже нашел верный способ отомстить за оскорбление, который не противоречит твоим советам. Я уже залечил рану лошади, кормил ее, готовил в дорогу. Просьба к тебе - положить мне в переметные сумы непортящиеся продукты. Поеду в Петербург на прием к самому царю Александру Второму. Там есть мои друзья, знакомые, которые мне помогут попасть на прием к нему.
- Это самое легкое для меня, - сказала мать. - Меня беспокоит другое. Ехать тебе далеко, на край земли, мало ли что бывает в дороге - разные приключения, болезни и вся кое другое. Случись с тобою что-нибудь, и косточек твоих не найдешь. Я это говорю, чтобы ты знал, что избрал дорогу далекую, трудную, значит, соответственно все должно быть серьезно и расчетливо обдумано, чтоб не было просчетов в твоих планах, чтобы все было наверняка. Жить тебе долго, моя нана, я все это понимаю. Прошу, не перечь мне осуществить задуманное. Если ты меня даже закроешь в сундук, чтобы уберечь от бед, - от судьбы и смерти не спасешь. Если судьба, вернусь живым и здоровым, совершив задуманное. Я своего добьюсь любой ценой.

Мать дала свое согласие и благословила сына в дорогу.

В день отъезда его мать взяла за повод и стремя коня, помогла сыну сесть и с благословением проводила его в Дальнюю дорогу, пожелав ему успеха и благополучного возвращения.

Дорога, действительно, оказалась долгой, трудной, утомительной. Пришлось терпеть всякие лишения, голод, жару, но важность выполнения задуманного придавала каждый раз силы преодолевать очередную трудность. Наконец он достиг столицы России. В центре города, поближе к царским чертогам, он нанял себе жилье и начал готовиться к осуществлению своей цели - добиться аудиенции у царя.

Петербург был ему знаком, так как до перевода на Кавказ он служил здесь в конвое Его Императорского Величества. Он близко знал многих офицеров из конвоя, знал кучера, который частенько на фаэтоне прогуливал царскую семью. Теперь он посетил своих знакомых, часто ездил с ними сопровождать разных чинов, незаметно для членов самой царской семьи во время прогулок с согласия кучера и конвоя сопровождал их.

Однажды лошади, которые везли царских дочерей, взбесились и понеслись. И тут, в минуту грозящей смертельной опасности, рядом оказался Малсаг. Он на полном скаку поравнялся с тройкой лошадей и остановил их, рискуя жизнью. Пока царские дочери приходили в себя от пережитого, он незаметно удалился. На второй день было объявлено - за определенное вознаграждение назвать того, кто спас царских дочерей. Хозяйка дома, где он остановился, воспользовалась этим и, сообщив, что спаситель дочерей императора живет в ее доме, получила свое вознаграждение.

После этого в окружении почетного конвоя Малсаг прибыл в царский дворец. Только он появился - царские дочери тотчас же узнали в нем своего спасителя.
- По нашему изволению тебя нашли и доставили сюда, славный горец. Что ты кавказец, видно по облику твоему, но из какого ты народа? - спросил Алесандр II.
- Я ингуш по национальности и прибыл сюда, в столичный город, посмотреть, как здесь живется людям, такие ли здесь жестокие царские слуги, как у нас на Кавказе. И то, что я совершил здесь, может сделать каждый рядовой ингуш. Я этим не кичусь, просто выполнил свой долг, - отвечал Малсаг.
- От имени всей царской семьи мы благодарим тебя за твой благородный поступок. Я готов отдать за тебя любую из своих дочерей или выполнить любую твою просьбу, - продолжал царь.
- Спасибо большое, светлейший царь большой России и всех народов. Я горец и больше всего люблю свой Кавказ, трудно будет твоей дочери стать горянкой. Я, конечно, не могу и мечтать о таком счастье - иметь женой царскую дочь, подобную небесной фее. Пусть она, царская дочь, счастливо живет царскою жизнью, а я - простой горец-ингуш. У меня есть единственная просьба. Из Владикавказа в Петербург приехал ради этого.
- Говори, славный джигит, я удовлетворю твою просьбу.

И поведал Малсаг царю о том, что у него случилось при встрече с приставом Владикавказа. В завершение сказал:
- Я прошу Ваше Императорское Величество должным образом наказать виновного за нанесенную мне обиду и оскорбление моей чести и достоинства.
- В этом можешь ничуть не сомневаться. Как думаешь возвращаться обратно домой?- поинтересовался царь.
- Точно так же, как ехал сюда, но уже без горя и печали, любуясь прекрасной природой российских просторов, -ответил Малсаг.
- Сколько потребуется тебе времени доехать домой? -спросил царь.
- Две недели.
- За два дня до твоего приезда домой там будет от царского двора высокопоставленный чиновник, ему будут сделаны наши соответствующие поручения по поводу твоей просьбы. Мы распорядимся о провизии тебе на обратную дорогу. Желаю благополучно добраться домой, - пожелал ему царь.

Выдав все необходимое в дорогу, Малсага в сопровождении почетного конвоя проводили в дальнюю дорогу за пределы столицы.

Обещанное царем было выполнено точно и в срок. Царский чиновник устроил очную ставку Малсагу с приставом. При этой встрече он дал пощечину приставу в присутствии царского чиновника, а за нанесенную лошади рану-пристав был понижен в чине и переведен на низшую должность. За безвинно нанесенное оскорбление Малсагу пристав подучил сполна.

Справедливость была восстановлена, как и честь славного сына ингушского народа Уцига Малсага. В этом ему помогли незаурядный ум, терпение, высочайшее мужество, культура и нравственное совершенство человека-легенды.

Все предания о Малсаге не вместить не только в статью, но даже и в повесть, поэтому мы ограничились пересказом двух преданий. Однако не упомянуть о героических песнях разных народов о нем было бы непростительно.



Вот чеченская героическая песня "Малсаг Назрановский и наиб Шамиля Саадула Батаки". В основу песни лег исторический факт гибели парламентеров российской армии во главе с Уцига Малсагом Долгиевым в чахкирийских лесах, напоровшихся на устроенную против них засаду. Произошло это летом 1857 года.

Внешне все выглядит как рядовое происшествие времени Кавказской войны, где ежегодно погибало до 25 тысяч российских солдат и примерно столько же горцев. На самом деле Уцига Малсаг стал жертвой политической интриги, ловко устроенной царскими чиновниками с целью убрать его с арены грядущих событий.

Уцига Малсаг был послан в Чечню с парламентерами якобы для переговоров с Шамилем, ну а дальше - как водится: через подставленных лиц было все сообщено наибам Шамиля, и гордый красавец Уцига Малсаг погиб, напоровшись на многочисленную засаду.

С большим воинским почетом тело героя доставили во Владикавказ и предали земле на родовом кладбище Долгиевых, заложенном задолго до основания города, когда там располагалось ингушское селение Заурово.

Есть и другая, на наш взгляд, версия гибели Уцига Малсага. Он просватал дочь-красавицу генерала российской армии, выходца из Осетии, печально известного Мусы Кундухова. Дочь того самого Кундухова, который организовал переселение чеченцев, карабулаков и ингушей в Турцию после окончания Кавказской войны, который за это получил от царских властей 18 тысяч рублей золотом.

К его дочери сватался и другой офицер царской армии, выходец из знаменитого осетинского рода Магомет Сланов. Конечно, ни по каким качествам он не мог соперничать с Малсагом, поэтому генеральская дочь выбрала последнего. По общекавказскому обычаю Малсаг заслал сватов к Кундуховым и засватал свою избранницу.

Слабость всегда коварна, хитра и зла. М. Сланов затаил злобу и всячески старался убрать с дороги соперника. Несколько раз он подсылал влиятельных людей своего племени к М. Кундухову с речами о том, что Малсаг из простых людей и неровня Кундуховым. Используя свои родственные и служебные связи, М. Сланов добился, чтобы Уцига Малсага послали с парламентерами в Чечню, что и было сделано. А тогда ничего не стоило передать другой стороне, когда и какой дорогой поедет данная депутация. Все было продумано: Малсаг попал в засаду.

После его гибели Магомет Сланов засватал дочь М. Кундухова и вскоре женился на ней. Коварство взяло верх над благородством.

Тем временем произвол царских властей по отношению к деятелям хуторов усилился, и ингуши восстали весной 1858 года. Восстание жестоко подавили, ингуши лишились всех привилегий. Руководители восстания Чолдар Арчаков, Магомет Музуров, Урсуби Мугаев по приговору военно-полевого суда были повешены на том самом холме у Назрановской крепости, где традиционно собирался народный сход - Кхе-таче. Арчакова и Музурова предварительно лишили знаков воинского отличия, полученных ими за службу в российских войсках. Многих участников восстания сослали в Сибирь. Жестокому наказанию подверглись многие рядовые участники, захваченные при окружении восставших.

Все оставшиеся на службе царских войск офицеры были негласно выведены за пределы доверия. Начался дикий произвол. Старинные ингушские села, такие, как Ангушт, Ахки-Юрт, Тоузен-Юрт, Шолхи, и прилегающие к ним хутора, были снесены царскими войсками с лица земли. На местах, освобожденных таким методом, были заложены казачьи станицы для осуществления задуманной царизмом чересполосицы. Все оставшееся хуторское население сгонялось в крупные населенные пункты, которыми стали управлять назначенные царской властью старшины.

Пусть читатель нас простит за столь длинную историческую справку.

Перейдем теперь к чеченской песне "Малсаг Назрановский и наиб Шамиля Саадула Батаки".

В этой героической песне, написанной в форме русских былин, невероятно долог диалог между Саадулой, который устроил засаду, и Малсагом.

Саадула уступает предсмертной просьбе Малсага не рубить ему, умирающему, голову, уступает, рискуя перед Шамилем своей головой.

Вместе с Уцига Малсагом погибли и другие парламентёры, его верные друзья, соотечественники Гойты Батырович Мальсагов, Янарса Чонсович Хашагульгов и Халмуза Эдикович Долгиев.

Трупы погибших были доставлены на родину. Гойты Мальсагов и Янарса Хашагульгов были похоронены в селе Яндаре, а Халмурза в селе Долаково. Уцига Малсага со всеми воинскими почестями, но по мусульманскому обычаю, похоронили на древнем родовом кладбище близ кирпичных заводов во Владикавказе.

Между Атаги и Гойты есть место, которое называют и поныне в Чечне так: "Место гибели храброго воина, гордого Малсага Назрановского", по-чеченски "Наьсархой Кура Малсаг вийна меттиг".

Блистательная и героическая жизнь Уцига Малсага должна быть изучена, ибо такие люди не умирают, пока жив народ, породивший и воспитавший их. Это звезды, которые светят всем и всегда, и даже после смерти больше, чем при жизни.

М. Аушев