Ранним утром 12 апреля 1869 года из ворот Петропавловской крепости выехала закрытая полицейская карета и, минуя центр столицы, направилась к Московскому вокзалу Николаевской железной дороги.

Между сумрачными жандармами сидел сухощавый молодой человек с высоким лбом и правильными чертами лица. Невольным спутникам предстоял дальний путь.

В дорожной сумке жандармского унтер-офицера лежал секретный пакет. Чинам тайной полиции столицы предписано было доставить бывшего студента юридического факультета Петербургского университета, «опасного преступника, покушавшегося на ниспровержение существующего строя», А.-Г. Долгиева в жандармское управление Терской области. Думается, что любознательный читатель тоже хотел бы побольше узнать о герое нашего очерка.

         Имя Адиль-Гирея Долгиева до настоящего времени еще остается мало известным широкому кругу. В скупых и отрывочных сведениях сообщается, что он был участником в «Нечаевском деле» «Нечаевского процесса».

         Выдавая себя за представителя несуществующего «Всемирного союза», С. Нечаев создал тайную организацию анархического толка. Называлась она («Народная расправа» и состояла из небольших кружков. От членов организации Нечаев требовал беспрекословного подчинения, в деятельности своей не останавливался перед крайними средствами. Так, вместе со своими сообщниками в Москве он совершил убийство ни в чем не повинного студента И. Иванова. Трагедия эта произошла в гроте Петровской академии 21 ноября 1869 года.

         На смерть Иванов был осужден только за недоверие к сомнительным заявлениям С. Нечаева, «за отступничество». Однако больше всего руководитель организации боялся разоблачения своих действий перед студенческой массой.

         Следует сразу отметить, что А-Г. Долгиев, как и большинство революционно настроенных студентов, не примыкал к кружкам, основанным анархистом С. Г. Нечаевым, не разделял его тактики и программы. Нет никаких документальных данных, подтверждающих, что Долгиев, как и большинство студентов-кавказцев, обучавшихся в то время в учебных заведениях Москвы и Петербурга, входил в какой-либо из нечаевских кружков.

         Акт убийства Иванова царское правительство использовало для расправы над участниками революционных выступлений студенческой молодежи в 1868—1869 годах. Оно организовало в этих целях громкий судебный процесс, придав ему сугубо уголовный характер.

         А.-Г. Долгиев был арестован в Петербурге в начале марта 1869 года. К следствию и суду в период подготовки и проведения «Нечаевского процесса» не привлекался. Однако Адиль-Гирей не избежал серьезных репрессий.

         Он был выслан на родину, туда, где у южного склона Малокабардинского хребта раскинулось село Дахкильг-Юрт, ныне Долаково.

         В Дахкильг-Юрте в Ёрестьянской семье Олмаза и Изи Долгиевых родился сын, нареченный Эдал-Гиреем (Адиль-Гирей).

         У него было три брата: Бунахо, Джанчор и Эсто. Все они были старше Адиль-Гирея.

         О детских годах Адиль-Гирея осталось мало свидетельств. Его юность прошла среди сверстников в родном ауле. Народные песни и сказания проникали в душу мальчика, пробуждая любовь к родному краю, к его многострадальному народу и героической истории. В ранний период жизни Адиль-Гирея семья Олмаза Долгиева ничем не отличалась от большинства других сельских семей, жизнь ее протекала в борьбе за существование. Кукурузный чурек, кружка молока составляли обычный завтрак и ужин. В памяти его сохранились события, происходившие в те годы в родном крае.

         Вслед за жестоким подавлением восстания ингушского крестьянства в мае 1858 года, известного как «Назрановское возмущение», целый ряд аулов насильственно выселяется, а жители согнаны с насиженных земель. Одновременно производилась раздача земельных угодий местным феодалам, прислужникам царизма.

         Так, западнее Дахкильг-Юрта осетинский Алдар Дударов получил от царского правительства 5500 десятин земли и поселился здесь со своими подвластными, основан село Толста-Юрт (современное селение Зилга). На левом берегу Камбилеевки получил земли Алдар Тхостов, которому наместник Кавказа отвел 1150 десятин. Одним росчерком пера удостоился 2800 десятин земли местности Сут-Кох, что южнее названного выше села, полковник Мусса Алхастович Кундухов.

         Таким образом, крестьяне Дахкильг-Юрта, Той-Юрта, Черки-Юрта и других поселений лишились пахотных земель, сенокосов и лесов, которыми они еще недавно пользовались.

         Капитализм нуждался в грамотных людях, образованных чиновниках, переводчиках, знакомых с местными условиями и бытом коренного населения. В этих целях на Северном Кавказе создавались первые школы. Одним из первых учебных заведений в крае была Ставропольская мужская гимназия. В конце первой половины прошлого столетия при Ставропольской гимназии было открыто подготовительное отделение с пансионатом для детей горцев. Одним из первых учащихся из числа чеченцев и ингушей в этой гимназии стали Чах Ахриев, Адиль-Гирей Долгиев и Инал Бекбузаров. Здесь они начали овладевать «кяхат-мотт» - «языком бумаги», российской грамотой.

         Вопреки устремлению официальных «столпов просвещения, Ставропольская гимназия способствовала формированию демократической интеллигенции из представителей горских народов.

         В последние годы учебы в гимназии А.-Г. Долгиев решает продолжить образование в университете. Заручившись поддержкой сельского схода, Адиль-Гирей обращается с прошением к властям Терской области об оказании ему помощи в поездке на учебу в Петербург и установлении стипендии.

         Страстное желание получить высшее образование и стремление принести пользу своему народу стали тем стимулом, который помог молодому горцу преодолеть все трудности и стать студентом юридического факультета Петербургского университета.

         Столица произвела на Долгиева оглушающее впечатление. Но Петербург был двуликим: один – бюрократический, официальный, монархический, другой – демократический, революционный, где ковались мужественные революционеры.

         Жизнь показала ему, что студенты из простого народа ведут нищенский образ жизни и от недоедания болеют. Не имея средств на лечение, нередко умирали его друзья.

         Адиль-Гирей быстро приобщается к студенческой жизни, связывается с Кавказским землячеством, участвует в кружках и сходках студентов.

         Студенчество неустанно устраивает всевозможные вечера и концерты в пользу своих землячеств и, по словам Л. В. Успенского, «особенно старались всегда кавказцы».

         Учебу Долгиев сочетает с работой над расширением своего кругозора, читает произведения Чернышевского, Добролюбова, Герцена, Белинского, становится и активным читателем журнала «Современник». Под их воздействием он начинает проникаться идеями русских революционных демократов, критически относиться к окружающей действительности.

         Общественная деятельность Долгиева началась в одну из самых напряженных и сложных эпох истории русского общества прошлого столетия. Героическую борьбу против царской камарильи и императора Александра II вели тогда группы самоотверженных борцов, стремившихся подорвать ненавистный строй произвола и насилия, поколебать его путем террора, уничтожения царских сатрапов.

         В. И. Ленин назвал эту борьбу «отчаянной схваткой с правительством горстки героев»

        Коллективные чтения запретных книг, диспуты, обмен мнениями и горячие споры пробуждали стремление принять активное участие в борьбе против социальной несправедливости, расширяли горизонт и общественные интересы молодежи.

         Политические выступления студентов подготавливались в трудных условиях «белого террора», когда Россия переживала страшную реакцию, последовавшую после известного покушения Каракозова на Александра II.

         На пороге 70-х годов царское правительство оказалось перед лицом событий, нарастание которых таило серьезную угрозу.

В ночь с 13 на 14 марта были произведены повальные аресты студентов Медико-хирургической академии, а утром ее уже закрыли.

О размерах студенческого движения в те дни говорит и такой факт. В отдельных сходках, например, в той же академии участвовало 1500 человек из 2000 ее питомцев.

Активное участие в выступлениях студентов университета и медиков принимал и Адиль-Гирей Долгиев. Жизнь вписывала новые страницы в его биографию. Несмотря на массовые репрессии, волнения в университете и Технологическом институте продолжались.

20 марта в Университет пожаловал сам Трепов, оберполицмейстер Петербурга. Вожаки движения были арестованы еще ранее и заключены в Петропавловскую крепость и на гауптвахту.

В эти дни только из одного университета было исключено 38 студентов, в том числе 14 кавказцев. По распоряжению Трепова многих арестовывали и без суда и следствия высылали в административном порядке под надзор полиции. Арестованный в первые дни студенческих выступлений Адиль-Гирей Долгиев был заключен в один из казематов Петропавловской крепости.

После почти месячного следствия «за принятие участия в преступных замыслах против священной особы» Адиль-Гирей из каземата Петропавловской крепости был выслан под строгий надзор полиции в Терскую область. Одновременно он был лишен права поступления в высшие учебные заведения.

В сопроводительном документе за № 3414 санкт-петербургский полицмейстер Трепов предписывал: «Подчинить Долгиева на месте высылки надзору без права отлучки с места жительства».

Начальник главного управления наместника Кавказа барон Николаи в мае 1869 года в секретном документе за № 242 также требовал учредить за А.-Г. Долгиевым полицейский надзор с воспрещением покидать место поселения.

По прибытии во Владикавказ Адиль-Гирей был сдан жандармскому капитану «в исправном виде», а затем водворен в родной аул, где должен был жить постоянно.

Началось томительное существование под недремлющим оком местного пристава. Попытки поступить на службу, найти применение своим знаниям в крае, где особенно нуждались в образованных людях, не увенчались успехом.

Время уходило на составление бесконечных прошений, ходатайств о разрешении поступить на какую-либо работу.

Наконец, уже после снятия полицейского надзора, Долгиеву удается устроиться учителем в Назрановскую горскую школу, открытую 14 февраля 1868 года для «вольноприходящих» учеников.

Под эту первую в Ингушетии школу было отведено помещение пересыльной тюрьмы Назрановской крепости. Учились в ней только мальчики.

На первых порах школа испытывала большие затруднения. К тому же местное духовенство всячески старалось насадить в школе порядки, существовавшие в религиозных медресе.

В тяжелые годы становления первой школы в Ингушетии Адиль-Гирей Долгиев, поборник просвещения своего народа, борется за создание нормальных условий для учебы детей.

Почувствовав к себе гуманное отношение, чуткая детвора тянется к новому учителю, свое любопытство и бесчисленные «как» и «почему» адресует к нему. А он все свои силы и знания отдает им, старается посеять интерес во впечатлительной детской душе, пробудить любовь к чтению, знакомит ребят со сказками и доступными для их понимания произведениями Пушкина, Лермонтова, Толстого и других писателей, стремится приобщить учащихся к передовой русской культуре.

Адиль-Гирей обращает внимание на физическое развитие ребят. По своей инициативе он вёдет уроки гимнастики, привлекает учащихся к уходу и обработке школьного сада.

Река Сунжа, в которой были естественные запруды, служила местом для обучения мальчиков плаванию. Молодой учитель пробуждал в детях любовь к природе, в свободное время организовывал походы по близлежащим местам, одновременно рассказывал им об исторических событиях, происходивших в крае, прививая им интерес к истории.

А.-Г. Долгиев часто встречается с родителями своих питомцев и привлекает их внимание к необходимости больше уделять времени детям, поощрять их стремление к учебе, обращать внимание на соблюдение ими личной гигиены.

В начале февраля 1870 года он выступил во Владикавказской газете «Терские ведомости» со статьей «Несколько слов о Назрановской горской школе». В ней он указал, что дети целый год, не взирая ни на какую погоду, приходили в класс, делая по десяти верст в один конец. Подчеркивая стремление ингушских ребят к учебе и лестно отзываясь о них, Долгиев отмечал, что усердие мальчиков выказывалось и в их успехах. «В самое короткое время мальчики, особенно старшего отделения, выучились весьма правильно читать по-русски и бывали в состоянии сознательно передавать многое из прочитанного». Чтобы уяснить высказывание Долгиева, необходимо вспомнить, что в те годы ингуши, как и все горцы, почти поголовно были неграмотными, дети поступали в школу без всякой подготовки. По-русски им не с кем было обмолвиться словом.

Ингушская детвора должна была, как писал Долгиев, «удовлетворяться тем, что дает им чтение и объяснение книг», и главным неудобством «служила и будет служить невозможность одновременного усвоения русского языка практически и теоретически».

Тем не менее ученики назрановской школы за какие-нибудь полтора года «оказали в практическом знании русского языка такие значительные успехи, что некоторым удавалось перевестись во Владикавказскую реальную прогимназию».

В период его деятельности в школе изменилось отношение преподавателей и смотрителя к ученикам: «Грубые наказания, вроде драния ушей, таскания за волосы и т. п. совершенно устранены, на учеников стараются действовать не угрозами, а добрыми наставлениями)». Такое обращение с учениками их воспитателей Долгиев считал самым верным средством, благотворно действующим на нравственное воспитание питомцев школы.

У этой единственной на всю Ингушетию школы были и влиятельные противники и злопыхатели, считавшие, что подобные учебные заведения «не могут приготовить обучающихся в них детей к чему-нибудь полезному и из них будут выходить люди, способные сделаться только «переводчиками на базаре».

Адиль-Гирей Долгиев решительно выступал против тех, кто старался приостановить обучение подрастающего поколения.

Взгляд ингушского крестьянства на образование, как он справедливо отмечал, изменился, и оно чувствует «необходимость знания русского языка, грамоты».

Одновременно Долгиев отчетливо понимал, что при существующем строе детям горской. бедноты после окончания школы путь к высшему в среднему специальному образованию закрыт. Поэтому он настойчиво советует в процессе учебы прививать учащимся навыки ремесел: токарного, столярного, бондарного дела я изучение основ садоводства и овощеводства.        

Сказанное свидетельствует о том, что Долгиев еще 110 лет назад считал необходимым сочетать теоретическую учебу с производственным обучением.

Занимаясь преподавательской работой в назрановской школе, Адиль-Гирей включается и в общественную деятельность. Здесь необходимо коротко сказать о «Терских ведомостях», первой официальной газете Терской области, издание которой началось во Владикавказе в январе 1868 года.

 Ее первым редактором был Адиль-Гирей Кешев, уроженец адыгейского аула Кечев. В 1867 году был причислен к гражданскому управлению Терской области во Владикавказе и вскоре стал редактором «Терских ведомостей». Умер А.-Г. Кешев 1872 году.

         Авторский состав «Терских ведомостей» во главе с Кешевым смотрел на образование и просвещение горцев, как на необходимый и неизбежный фактор, который должен вывести народы Терека на путь прогресса и культуры.

         Следует упомянуть и о том, что в «Терских ведомостях» были опубликованы интересные статьи Ч. Ахриева «Об ингушских кашах», «Присяга у ингушей», «О характере ингушей», «О ингушских женщинах», «Этнографический очерк ингушского народа» с приложением его сказок и преданий и другие материалы.

         Периодически газета выходила и под редакцией А-Г. Долгиева, К. Атажукина, Водарского. Так, в 1870 году Адиль-Гирей подписывал «Терские ведомости» два раза в мае, весь октябрь и ноябрь, а в 1871 году в марте и апреле — пять раз.

         Как видим, он был первым из ингушей и чеченцев редактором газеты.

         В то же время Долгиев упорно добивается возможности продолжения учебы в высшем учебном заведении.

         Борьба с царскими мракобесами, закрывшими доступ в высшие учебные заведения, продолжалась долго. Попытка поступить в Институт горных инженеров также не увенчалась успехом. Наконец, после продолжительных мытарств Адиль-Гирею Долгиеву разрешается въезд в Петербург. А осенью 1873 года ему удается поступить в Медико-хирургическую академию.

         В Академии Адиль-Гирей опять-таки не удовлетворяется одной учебой. Он снова принимает активное участие в студенческих кружках, знакомится с народническим движением.

         Когда начались очередные репрессии, Адиль-Гирей Долгиев был арестован вторично и снова выслан в Терскую область под надзор полиции.

         «Жизнь течет все в тех же угрюмых берегах, а огни еще далеко, — писал Короленко, — ...Но все-таки.., все-таки впереди – огни...». Дорогу, как говорили мудрецы, указывает свет, который сияет впереди.

         ...В конце 7О-х годов на Северном Кавказе начались активные выступления горского крестьянства против самодержавной политики царского правительства. В этой обстановке местные власти предпринимают меры к изоляции политически «неблагонадежных». А-Г. Долгиева снова высылают, теперь уже в Закавказье. В Тифлисе он недолго работает в железнодорожной библиотеке. Вечно преследуемый, гонимый, разлученный с родными, бедствуя, он заболевает и умирает вдали от родного края.

         Его имя навечно занесено в книгу «Деятели революционного движения России Био-Биографический словарь» где в 106 столбце написано: «Долгиев Адиль-Гирей. Род, ок. 1850 г. Студ. СПб ув-та. За участие в студенческих беспорядках арестован и заключен в Петроп. крепость; 12 апр. 1869 г. выслан в Терскую обл. В декабре 1871 г. освобожден из-под надзора; в мае 1872 г. получил разрешение приехать в Петербург и в авг. 1873 г. поступил в Мед-хир. ак-мию».

Дахкильгов Ш.Э. Слово о родном крае: Записки краеведа. – Грозный: Чечено-Ингушское книжное издательство, 1989. – 152 с. сс. 117-131.