Мадина ДОБРИЕВА,
адвокат, кандидат юридических наук
Я ехала в долгожданный отпуск домой. Как это часто бывает в поезде, познакомилась с попутчицей, и мы разговорились. Она вспомнила, что знала одного Добриева, адвоката: «Если бы не он, моя судьба сложилась совсем по-другому!»У меня слезы покатились. Сколько лет уже с нами нет отца, а его помнят! И я по-прежнему в душе исповедуюсь перед ним. Мой отец, Джамалдин Добриев, заслуженный юрист России, ветеран труда, 45 лет отдал адвокатуре. За эти годы спас тысячи людей от неправедного суда. Его завет «Никогда не искать в людях плохого» я запомнила на всю жизнь. И еще. У нас до сих пор не изжита кровная месть . И можно только представить, сколь праведной и благородной была в судебных процессах линия защиты моего отца, если за все эти годы никто из проигравшей стороны не посчитал нужным применить к нему эту месть.
Перед самой войной выпускника юридической школы приняли в коллегию адвокатов г. Орджоникидзе. Однажды, вернувшись из командировки в родное село Насыр-Корт, молодой парень как будто увидел кошмарный сон. Вдоль дороги стояли с оружием солдаты, а односельчане брели к железнодорожной станции: комсомольцы, коммунисты, колхозники-ударники, молодые и старые, женщины несли на руках младенцев… Там их, и его тоже, ждал поезд до Казахстана. Это было 23 февраля 1944 года, в День Красной Армии. В воздухе пахло весной и грядущей победой.
Отец не вступал в партию, он был человеком верующим и не скрывал, что начальное образование получил в медресе. Тем не менее, в Казахстане ему сразу предложили работу в НКВД – он отказался и подал заявление об отправке на фронт, но тщетно, ему ответили: «Находитесь там, где вам разрешено!»
Бездомный, безработный Джамалдин написал жалобу самому Берии – о незаконном «массово-поголовном выселении чеченского и ингушского народов». Ответ последовал незамедлительно: его вызвали на допрос. К счастью, отец остался на свободе. Он не испугался и не успокоился, и в 1956 году снова пишет жалобу, на этот раз Генеральному прокурору СССР, просит «дать возможность невинному народу вернуться на Родину… с правом вселения в свои дома». Пожелтевшая копия этого документа до сих пор хранится в нашей семье как самая дорогая реликвия.
В 57-м отец с семьей уже вернулся в Насыр-Корт, а вскоре был одним из первых реабилитирован. Почти десять лет в их доме жили осетины, но познакомившись с истинными хозяевами, безоговорочно ушли. Родители сразу же занялись ремонтом. С грустью вспоминали построенный ими дом на казахстанской земле, своих друзей, соседей. Одного из них, Юсупа Калоева, председатель колхоза обвинил в халатности. Возбудили уголовное дело. И хотя отцу как выселенцу было запрещено работать адвокатом, он помог соседу составить заявление и отправил его телеграммой. Мельника оправдали.
У нас говорят: трава растет от своего корня. Чтобы вновь укорениться на родной земле, надо было вернуть веру в справедливость. Отец в составе делегации от ингушского и чеченского народов едет в Москву. Их не принимают – и тогда в ЦК летит телеграмма самому Хрущеву: «Дорогой Никита Сергеевич! Мы, советские люди, сегодня не можем уйти от парадного подъезда ЦК партии, уподобившись некрасовским мужикам, ибо время не то, подъезд не тот и люди другие». Их услышали. Справедливость восторжествовала.
Прошли годы. Отец радовался, что я пошла по его стопам – получила юридическое образование, работала в Минюсте республики Ингушетия, поступила в аспирантуру Российской правовой академии. Когда завела разговор о том, что собираюсь в Москву, писать диссертацию, он благословил. Я знаю, что отцу было нелегко отпускать меня, но он всегда говорил: «Учитесь! Будете образованными, сможете приносить пользу народу». Да и тему диссертации «Честь, достоинство и деловая репутация как объект защиты в гражданском праве и процессе» мне подсказал папа. В Москве пришлось начинать все с нуля, но мне повезло на хороших людей: помогали, подсказали, подставляли плечо. Я защитилась в 2004 году, но порадовать отца не успела, он ушел из жизни тремя годами раньше…
Мой отец не писал диссертаций на тему «Честь и достоинство», но в годы репрессий защищал простых людей от произвола власть имущих. До последних дней калитка нашего дома была открыта. Когда отец уже не занимался адвокатской практикой, его выбрали в Совет старейшин Назрани. Он болел душой за каждого, за весь народ и мечтал построить правовое общество, одно на всех.
Фото из семейного архива
